Таволгой пахнет так сладко и терпко,
Тихо у самой воды.
В розовой зыби бежит водомерка,
Близко до первой звезды.
Мне хорошо здесь одной, не зовите,
Сердце великого ждет.
Кажется мне, словно Ангел-хранитель
Рядом неслышно идет.
Самый святой этот час у природы.
В мире никто не забыт.
Слышишь? — Пробившись сквозь серые годы
Звон над рекою стоит.
Наполнен день весенним звоном,
И кажется — всегда, всегда
Стремится будет вниз по склонам
К реке весенняя вода.
И кажется, что будут вечны
И буйный ветер, и река,
И эта синь в дали заречной,
И мы с тобой — в руке рука.
Наши годы, и опыт ,и бремя,
И ничто не воротится вспять.
Как хотелось вернуться в то время,
На руках бы тебя подержать.
Детский запах — в нем сила и свежесть,
Вновь вдохнуть этой жизни глоток.
А потом ощутить снова нежность,
Теплоту твоих бархатных щек.
Но проносятся годы лавиной,
И сама ты уже дважды как мать.
Но незримою нить пуповины
Невозможно ничем разорвать.
Чем мерить жизнь? Прожитыми годами,
Или длинной написанной строки,
Любовью, налетевшей как цунами,
Иль музыкой, где звуки высоки.
Сейчас скажу, лишь отдохну немножко,
И посижу на мягком бугорке,
Лишь тем теплом, что детская ладошка,
Передает морщинистой руке.
Ветрище, а не ветерок,
Курица яйцо уронила на песок,
А ветер подхватил, ввысь понес,
Стукнул о макушки берез
И яйцо разлилось:
Солнце — из желтка,
Белок — облака.
У весны неповторимое свеченье,
Брошены на землю жемчуга.
И лежат в особом освещении
Мартовские синие снега.
Лес проснулся, и теплом лучится —
Не страшна ему теперь пурга.
В блестках золотых весна струится
В мартовские синие снега.
Пообтесаны, покрыты черной пленкой,
Сметанные вьюгою стога,
А капели весело и звонко
Падают на синие снега.
Зимние дороги понемногу чахнут,
Окаймили вербы берега.
Соком и корой осины пахнут
Мартовские синие снега.
Сумерки весенние нехотя садятся,
Месяц бледный показал рога,
Подмерзают, но водой сочатся
Мартовские синие снега.
Крик грачей сильнее, ближе, ближе.
Провалилась в талый снег нога.
Потревожу я в последний раз на лыжах
Мартовские синие снега.
Край незабвенный, край суровый...
Осели хлюпкие снега.
Над Унжею широкой, полой
Стоит лиловая тайга.
В воде притихшей, сероокой
Еще плывут остатки льдин.
А в небе ясном и высоком
Веселый журавлиный клин.
Журчат ручьи, гогочут гуси,
Летая низко над водой.
И пахнут северною Русью,
И пахнет талою тайгой.
***
А в колодце нашем лед —
Там еще зима живет.
В серебристой скользкой шубе
Долго прячется на срубе.
Под весенними лучами
Плачет тихими слезами.
От березки пахнет Троицей,
Что на праздник храмовой
По иконостасу строится
Свежей ласковой листвой.
Храм намоленный и маленький,
Лишь всего один придел.
От молитв священник старенький
Весь душой помолодел.
Люди празднично одетые,
Радость светится в глазах,
И ветвями, и букетами
Украшают образа.
Праздник. Храм. Как это правильно,
За Россию не боюсь,
На таких простых и праведных
И стоит святая Русь.
Все луга обкошены.
Воздух — трав настой.
Лошади стреножены,
Ходят над рекой.
Небо сине-шелково,
Солнца луч потух.
Стадо гонит, щелкая,
На село пастух.
Сыро. Ночка плечиком
Зябко повела.
И трещат кузнечики,
И роса легла.
Звезды зажигаются,
Черен сена стог.
В небе появляется
Месяца рожок.
В эти ночи летние,
В самый сенокос,
Песнь свою последнюю
Соловей унес.
Там поле ржаное у самой реки,
Цветы — васильки, и глаза — васильки.
И светлые кудри громадной копной,
И сам ты ржаной, и совсем золотой.
Какая-то птица мелькнула вдали,
Ты только в глаза мне почаще смотри,
Почаще целуй и покрепче держи.
Ты чудо из двух васильков и из ржи.
По камням шумливо речка
Спотыкается.
Вышел месяц на крылечко —
Улыбается.
Развеселый, краснощекий
Подбоченился.
У реки туман высокий
Вспенился.
Нарядился месяц в золото —
Красуется.
И землей в вечернем холоде
Любуется.
На речных притихших плесах
Он купается.
И с березкой златокосой
Обнимается.
Обними меня за плечи нежно и ласково,
Уведи в тихий шорох осенних дорог,
В мир любимый, где пахнет грибами и сказкою,
Где раскинула осень цветастый платок.
Уведи от родных моих, милых, навязчивых,
Уведи от неискренних умных друзей,
Где усталою солнце походкой скользящею
Золотит тишину опустевших полей.
Ты возьми мои руки в ладони несмелые,
Будем слушать с тобой перезвон сентября.
Собери мне бруснику упругую, спелую,
Что недавно в траве разбросала заря.
Ой, как громко смеется рябина щекастая
(Чудаки ей такие, наверно, не вновь).
Надо мной, что влюбляюсь и сильно, и часто я
Над тобой, что в осеннюю веришь любовь.
Звезды и низки, и часты,
Звезды застыли в пруду.
Астры, ах сколько вас, астры,
В осеннем вечернем саду.
Как разноцветные шапки —
Так бы надеть и носить.
Я собрала вас в охапки,
Чтобы потом подарить.
Белых, лиловых корзины,
Розовых, красных, как кровь.
Будут цвести именины —
Вера, Надежда, Любовь.
Время лишь нам неподвластно:
Теплое лето прошло.
Астры, ах сколько вас, астры,
В нашем саду отцвело.
Пришла зима внезапно ночью,
Когда ее никто не ждал.
Висят на ветках снега клочья,
А лес еще не весь опал.
Стоит он, точно очарован,
В нарядной белой тишине.
И куст рябины не расклеван,
Еще горит в моем окне.
А в голубой, далекой выси
Смеется солнце, как весной.
Ковер опавших пестрых листьев
Скользит от снега под ногой.
С деревьев капает лениво,
По речке поплыла шуга.
Лишь обреченно, молчаливо
В снегу застыли берега.
Стволы в серебряной броне,
Леса торжественны и тихи.
По снегу, на ветвях, на пне
Играют солнечные блики.
Вчера капель, сейчас мороз.
На елках ледяные блестки.
Тень от молоденьких берез
Легла лиловою полоской.
Стоит, нарядна и строга,
Сосна, надев платок на плечи.
И на притихшие снега
Ступает мягко синий вечер.
