Река

Голубоокая река,
Ресницы – бархат камышовый…
Земли родной первооснова,
Чиста, тиха и глубока.

Туманом упадает грусть,
А утром всходит облаками…
Не замутнённая веками
Краса – есенинская Русь.

Она несёт благую весть,
Душевные омоет раны…
Края есть чудные и страны,
Но сердце бьётся только здесь.

Сиреневый куст
Сиреневый куст еще чёрен и гол,
Но снег ноздреватый под ним исчезает.
Зимою удача от нас ускользает,
А летом кладет самобранку на стол.

Там яблоки светом горят изнутри,
И духом малинным исходит лукошко,
И цвет земляничный у стекол в окошке,
И сок земляничный в полоске зари.

Ты зимний, как этот сиреневый куст,
Как снег на ветру ты колюч и рассеян.
По-прежнему хмур твой сиреневый север,
А я всё надеюсь, что лета дождусь.

***

Архаика родного языка
Близка мне по рожденью и настрою.
Так археологу желанна и близка
Находка из Пергама или Трои.

В пыли раскопов, в глине черепков
Являются ему сады и храмы…
Так мне звучанье позабытых слов
Являет акт средневековой драмы.

Я трапезой хочу назвать обед
И яством – незатейливое блюдо…
Названья эти добавляют цвет
И аромат, и вкус, и отблеск чуда.

И может, за приязнь такую к ним,
Из моды вышедшим ещё во время оно,
Старик Державин глянет благосклонно
И Белла улыбнётся со стены.

Дежа вю

За то, что так долго и верно живу
В горниле грохочущем стольного града,
Бывает, и мне выпадает награда –
Миражная, зыбкая явь дежа вю.

Беседка в заросшем жасмином саду.
Аллея с медовым дыханием липы.
Кузен-подпоручик, ещё не убитый.
Гнедой жеребец у него в поводу.

Ржавеющий вензель над аркой ворот.
Из окон – аккорды, светло и негромко…
А то, что всё это – киношная съёмка,
Не так уж и важно. Не так уж и в счёт.

Муза

Тяжёлый день, томительный и душный.
По жилам – крови медленный расплав.
Творец и в гневе справедлив и прав,
Карая зноем этот мир недужный.

А у неё – прохладные ладони,
И ткань одежд не увлажняет пот,
И поступь – словно бабочки полёт,
Явившейся со склонов Геликона.

Впорхнула, глянула – и такова была!
Лишь дом омыт божественной прохладой.
И большей драгоценности не надо,
Чем пёрышко из белого крыла.

***

Входит осень в стихи,
как в давно обжитые покои,
плащ повесив у входа
и мокрые сняв башмаки,
и опавшей листвой
осыпает строку за строкою,
отправляя к зиме
провожающим взмахом руки.

Белый вязаный плат
у холодной зимы наготове,
и рукою подать
до её ледяной немоты.
Но сквозь мартовский снег
прорастёт моё тихое слово
и прольётся ручьём,
напоив городские цветы.

***

Прибежище и труд стихотворенья,
Бессонная тревога и бальзам,
Присущие несчитанным часам
Ночного утомительного бденья.

Надолго затянувшаяся корь,
Стихи давно пересекли границы,
И вот они - то легкая жар-птица,
То в детстве не долеченная хворь.

Ни здравый смысл, ни посторонний взгляд,
Ни сухость дальновидного расчета
Не исцелит болезни и полета,
И лишь к бессоннице стихи благоволят.

Не задаваясь целью и ценой,
И сроком своего благоволенья,
Пока живу - во мне и надо мной
Прибежище и труд стихотворенья.

***

Песчинка-слово, спугнутое ветром,
Укрылось где-то меж твоих высот,
Поэзия, духовный заповедник,
Оставив пару маленьких пустот.

Так в паззле жизни остаются дыры
С отлётом тех, дарованных судьбой –
Друзей, врагов, соседей по квартире,
Одной дорогой спаянных с тобой.

И заживляешь тающие ткани,
Латаешь обветшавшие края ─
Простой молитвой, памятью, стихами ─
На сквозняках земного бытия.

Дом творчества. Переделкино, 2013

* Существует легенда, что по ночам в старом корпусе
Дома творчества работают жившие здесь писатели

Всё тот же Дом, пленяя и маня
Наивностью и ветхостью ампирной,
Всегда не замечающий меня
В задумчивом молчании надмирном,

Он так же светит сквозь узор листвы
Молочной белизною колоннады.
А мне довольно гроз, дождя, травы,
Чтоб стать своей в запущенности сада

И поспешить захлопнуть ноутбук
И в путь пуститься по сырой тропинке…
А ночью слушать отдалённый стук
Старинной, верной пишущей машинки.

Переделкино, 2014

Ветшает наш писательский приют.
И ниже прежней кажется ограда…
Но сосны здесь до неба достают,
И так же бел рисунок балюстрады.

В пространстве своего полукольца
Она, как прежде, выслушать готова
И откровения титана и творца,
И строки малые отеческого слова.

Ветшает Дом, но всё светло крыльцо,
И так же он отогревает сердце,
Как навсегда любимое лицо,
В которое глядеть – не наглядеться.

***

Всего лишь – чуткий к Слову слух
Да небольшой словарь.
Но поэтический недуг
Сегодня, как и встарь,
Владеет сердцем и душой
И пробует перо…
Живёт словарик небольшой,
Где Веди и Добро.