ГОЛОС ОСЕНИ

Из дневников

Так легко погубить тишиной
Голос осени, вещий и влажный.
Разве меньше ты любишь земной
Голос гулких вещей, чуть протяжный?

Кроме осени, нет важных тем –
Кроме грации мелких акаций...
Слово-лист вырастает затем,
Чтоб с беспечною жизнью расстаться.

Звук – надёжней, звук скромен и мудр,
Звук не знает унынья-преграды,
В укоряющей краткости утр –
Звук-молитва, звук-плач, звук-отрада.

Так легко тишиной погубить
Голос осени, влажный и вещий...
Разве меньше ты будешь любить
Дом пустой, в доме – хрупкие вещи

За их тленность? Серебряный прах,
Горсть которого – горше, дороже,
Чем то слово, что ждёт на устах,
Гибких губ переходит порожек,

Сквозь омытые листья летит,
Чтобы слух твой задеть и изранить,
Аромат свой утратив в пути,
Истлевая прозрачною тканью.

Что же делать? У слова таков,
Плачем-эхом очерченный жребий,
Слову внятен удел облаков,
Исчезающих в медленном небе...

Погубить тишиной так легко
Голос гулких вещей, чуть протяжный.
ь, слово, как Бог, далеко...
Как назвать всё сначала – неважно...

* * *

Осенней порой улетели на Юг
слова и листы опустели,
качнула зима в колыбели из вьюг
клубок бессловесной метели.

Но я привыкаю к тебе, тишина,
ладони над пламенем грею –
ведь в доме найдется та горстка зерна,
где медленно замыслы зреют.

И я за тенями на стенах слежу,
они исчезают, как фразы...
Я вечности почву найду, посажу
зерно в ту прозрачную вазу,

глубины которой минутам верны,
небесным часам, переходам,
где я у далекой прошу тишины
надежду на робкие всходы,

* * *

Осеннее в бокалах солнце.
с тобой я день не разделю...
Я осторожно расстелю,
я раскатаю скатерть по столу,
поскольку – именины праздную...
И лишь святые, да апостолы
с икон – увидят эту трапезу.

Вода – превращена в вино,
растворено в простор оконце,
и потому растворено
осеннее в бокалах солнце.

С тобой – не разделю глотка
вина или простой воды,
но оценю изгиб витка
твоей судьбы, моей беды.

Пусть – на столе стоит букет,
сухой, подаренный когда-то,
когда – здесь не был стёрт паркет,
когда еще мы чтили даты.

Пусть в комнате растет настой
сухих цветов с твоей равнины...
Ведь это – день моей святой –
княгини Чешской именины...

Осень вступает в свои права

В стертой дали твои острова ---–
Как же словам долететь успеть…
осень вступает в свои права,
вечная плата – злато и медь.

Тенью льнет паутинки нить,
чем прозрачнее, тем прочней.
Разреши мне взгляд уронить
В сети звездных твоих ночей.

Месяца тонет во тьме рожок –
Нимб недолгий над вечной звездой,
Луч ее оставляет ожог –
След от жизни чьей-то святой.

Ковш Медведицы медленно льет
Свет медовый на злато-медь
Осени… и к ладоням льнет
Лист кленовый – поймать успеть…

Ты прости за подробность-деталь –
Слова тает слабая тень…
Это – письмо к островам твоим, в даль,
Из долгой ночи – в твой долгий день…

Письмо из осени

В подарок от меня
возьмешь –
кольцо, цепочку,
крест нательный,
да, без меня
ты отдохнешь,
но будешь
тосковать смертельно.

Я без тебя
пройду вдали
пустынный путь
многонедельный
по краешку
чужой земли –
но буду
тосковать смертельно.

Там
снежные холмы окрест,
и небосвод
над ними ярок...
Спасет меня –
цепочка, крест,
кольцо –
последний твой подарок.

Это осень нас в дали ведет

Кто послал нас в единственный путь?
Влажных сетей рисунок невнятен,
если вспомнишь, то снова забудь,
как листвы тлели желтые пятна

на асфальте... Дорога вела
в березняк, над прохладой озерной...
Что от жизни останется? Мгла,
тени счастья, на стенах узоры.

Тени ночью проходят чрез дверь,
открывая ее без усилья,
в этот шорох единственный верь,
когда двери летят, словно крылья.

Это осень нас в дали ведет,
пятна листьев, туманы в долинах,
беспокойный ночной перелет,
в небеса тени тянутся клином,

Осенних дней подстрочник

Под окном моим шаги стихают,
в иней превратятся утром росы,
Сад осенний прошуршит стихами,
звездная мелькнет ночная россыпь.

С неба до земли протянет строчки
дождь... И сад листву растратит
на ковер... Осенних дней подстрочник
вырастет в пустой еще тетради.

Месяца подвешена подкова
на дверях невидимого Рая,
примеряет осени обнову
полночь, от дождя уже сырая.

Месяца уже стареет дужка,
освещая белую страницу...
Скоро полетят к тебе, на ушко
караваны слов моих, как птицы...

***

В роще осень шелестит

Строки эти не стирай,
просто зачеркни беду,
я еще к тебе приду,
только – укажи тот край,

где встает стена берез
в роще, осень шелестит,
где трава сыра от рос,
там, где старый дом стоит...

Там, за краешком мечты
и за гранью бытия –
дом, где Мастер – будешь ты,
Маргаритой – стану я.

На пороге связка дров,
в печке лепестки огня,
только не гони меня –
это мой последний кров,

это мой далекий край,
я еще к тебе приду...
Просто зачеркни беду,
этих строчек – не стирай...

Осени блеск пятипалый

Лист тетрадный так чист –
не проступает слово...
Но – ты обводишь кленовый,
ставший ладонью лист.
Я обвожу огонь –
осени блеск пятипалый,
словно к твоей припала –
моя ледяная ладонь...
Осени ранний блеск,
как прозрачную влагу,
примет, впитав, бумага –
как посланье небес.
И – ледяная ладонь
оживет, и проступит Слово...
Я, словно лист кленовый –
твой обвожу огонь...

* * *

Из Парижа

Рыжий отблеск печали о прошлом
золотым оседает загаром,
серебрится, свежа, на подошвах
пыль парижских седых тротуаров.

Кто-то счёл тяжесть храма недоброй...
В небесах – камень кружевом стынет,
и парит на чудовищных ребрах
Нотр-Дама святая твердыня.

От нее – разбегается, дразнит –
вдоль реки чуть картавым прибоем
шум толпы, образующий праздник,
тот, который всегда с тобою.

На карнизах – чудовищ морды
смотрят вниз, от жары белея,
гордый всадник Генрих Четвертый
через время летит, зеленея.

Приближается первая осень,
опадают, желтея, каштаны,
жаркий ветер листья разносит,
образуя ковёр нежданный.

Маршал Ней оживает мишенью –
взгляд в нее попадает сразу –
на скрещении Сен-Мишеля
и латинской стрелы Монпарнаса...

Память светится отблеском рыжим,
золотым покрываясь загаром,
серебрится пылью Парижа –
данью стертою тротуаров...

* * *

Осень. И листву колышет
утром ветерочек.
Ветка в воздухе напишет
золотую строчку.

Эту строчку пропевает,
пролетая, птица,
строчку я перечитаю,
занесу в страницу.

Ветер пусть над ней витает,
шелестит листвою,
и страница зарастает
веткой золотою.

Пусть строка плывет в просторы,
в дали неизвестные,
и к тебе пройдет сквозь шторы
веточкою- вестью.

* * *
Осень – вдохновения
Пушкинский источник.

Трубы водосточные
встретились с дождями...
Налетел Восточный
ветер – и не ждали.

Листья одинокие
на асфальт кидает
ветер тот Восточный,
может, из Китая...

Только мостовые
заблестели строже,
слёзы дождевые,
как подарок Божий.

Всё же – Откровения
Слово светит точно...
Осень – вдохновения
Пушкинский источник.

Но летит Восточный
леденящий ветер,
плачут водосточные –
обо всём на свете.

* * *
Мне снилась осень в полусвете стёкол...
Борис Пастернак

Мне снилась осень в звездном полусвете,
в окно бежала лунная стезя,
ты шел один, ты был как Ангел светел,
березы вслед склонились, как друзья.

По швам, старея, распадалось время,
старея, в доме «таял кресел шёлк»...
Усталости – ты словно сбросил бремя
и к прежней юности дорогой лунной шёл.

И эхо жизни постепенно глохло,
и тишина росла вокруг тебя,
и капли редко падали на стёкла,
дождем осенним тихо их дробя.

К рассвету плеск дождя почти затихнул,
заканчивая о тебе рассказ...
Но ты во сне меня еще окликнул,
и показалось мне – в последний раз.

Миг пробужденья в час, когда дом тёмен,
весть о тебе с угасшим сном унес...
Рассвет на горизонте стал огромен,
окрашивая шёлк белеющих берез.

* * *

Небес осенних горечь.. Пастернак

Кастальского ручья
плеск – ранит на восходе...
Строка еще ничья,
но к небесам восходит.

В сосновом ли бору,
в березовой ли роще
я «напрокат» беру
еще чужую строчку.

От холода дрожит
тетрадка, лист роняя...
И Золушка бежит,
и туфельку теряет.

Евангелья строка
премудрости научит...
А истина строга,
но истины нет лучше –

Что – вечно бытиё,
пусть даже быт разрушен...
И кто – теряет душу,
тот обретёт её.